НЕМНОГО О ПРОШЛОМ

В борьбе за общественный порядок большую работу вели добровольные народные дружины (ДНД) и оперативные отряды. В 1960 году я подал заявление на вступление в ряды КПСС. В эти годы партия еще не была проходным двором для карьеристов и членство нужно было заслужить общественной бескорыстной работой. В это время в Ленинграде был отмечен рост хулиганства, особенно среди молодежи, и в партийных верхах было принято решение о создании ДНД и оперативных отрядов. Мне на период кандидатского стажа было предложено поработать в оперативном отряде Петроградского района, опорным пунктом у него был кинотеатр «Великан».

Отряд был разбит на семь подотрядов, по дням недели. Был общий командир и старшие дежурные по каждому дню. Мне достался четверг, вернее я сам выбрал наиболее свободный день, так как работал на заводе и учился в Центральной заочной школе.

В то время принято было постановление Ленгорисполкома, запрещающее распитие алкогольных напитков в общественных местах: во дворах, скверах, парках... Спекуляция, любимое дитя сегодняшней российской демократии, считалась преступлением. Увиливание от работы, то есть тунеядство, проживание без определенного места жительства тоже не поощрялось. В советском государстве делалось многое, чтобы люди не спивались и окончательно не опускались на дно.

Предприятия района обеспечивали отряд транспортом. С нами работали два участковых: один отвечал за парк имени В.И. Ленина, другой - за Петропавловскую крепость. В кинотеатре «Великан» был организован опорный пункт, за скромным барьером стояло две скамейки для задержанных. Никаких железных клеток, наручников, дубинок, а тем более шокеров и прочих атрибутов американской демократии у нас не было.

Первыми возможности оперотряда испытали на себе спекулянты. Мы работали без афиширующих повязок и вскоре выявили всех членов перекупочной компании. Задерживали с пачками билетов, составляли протокол и отправляли в РОМ. Уголовных дел не заводилось, отделывались штрафом, кассиры предупреждением. После одной (иные - двух) поездок в милицию эта публика с нашего горизонта исчезла. Вскоре почти исчезли, иные ушли в «подполье» и любители выпить на скамейках в парке. Мы их задерживали, составляли протокол, а алкоголь, чаще это была бормотуха, публично выливали под огромный тополь, росший у входа в наш опорный пункт. Мольбы оставить хоть глоток не помогали, но, если виновники вежливо просили не сообщать о них на работу, то чаще эту просьбу удовлетворяли. Тополь выпивал все, не буянил и даже не засох.

С 6 часов вечера до 12 часов, разбившись на небольшие группы, мы прочесывали парк. Каждые 30-40 минут отряд собирался в штабе и, если требовалось, в нужное место отправлялась вся группа. Проверяли подростков на наличие ножей, кастетов и т.д. Вскоре у нас накопился целый арсенал. Умельцы из ПТУ умудрялись делать даже пистолеты. Впрочем, если посмотреть на прилавки современных коробейников, заваленные кинжалами, тесаками, саблями, финками, то наши трофеи выглядели бы жалкой мелочевкой.

Об отряде был снят документальный фильм для кинохроники. В парке хозяевами стали мы. Даже подростки это отметили, драк и откровенного хулиганства не стало. Было много вызовов на коммунальные и чаще всего пьяные семейные разборки. Никаких нормативов у нас не было, но цифры в отчетах по задержанным были внушительные. Наказание - сообщение на работу о неблаговидном поведение или родителям.

Были и уголовные дела. Когда в городе было ЧП, подключались и наши отряды. Например, когда от Большого дома угнали автомашину с оставленным в ней сотрудниками оружием, то мы получили ее описание и задание на проверку всех дворов в районе. Все были задействованы после появления насильника с петелькой, нападавшего в пустынных местах на девушек, он душил их до потери сознания и насиловал. Одна девушка оказала отчаянное сопротивление, и он ее задушил. Точно не помню, но вроде она была студенткой Первого медицинского института. Следствие установило, что нападает он чаще в праздничные дни. Сотрудниками милиции были намечены возможные места нападений и дана установка задерживать мужчин, преследующих или пристающих к девушкам, и проверять на наличие петли. В один из праздничных дней по этому указанию пришел отбой - преступник задержан. После этого случая по требованию общественности была восстановлена в стране смертная казнь. Первыми это потребовали на митинге студенты, товарищи погибшей девушки.

Я рос без отца, он погиб на фронте, и в подростковый период - без матери, тоже болтался со сверстниками в парке, участвовал в коллективных драках за своих. Милиция для меня и моих товарищей была «легавые», но когда столкнулся с этой работой, мы все поменяли свое отношение на уважительное. Имен и фамилий участковых точно не помню, но оба отличались удивительным терпением, внешне абсолютно не реагировали на хамство и личные оскорбления, невозмутимо продолжали делать свое дело. Петропавловская крепость в то время была жилой частью города, тусовались какие-то артели, полуразрушенные гаражи, на чердаках притоны. Участковый организовывал общественность на коллективные письма в Горисполком, Обком с требованиями очистить крепость от них.

После поступления в вуз я ушел из отряда, но некоторые наши товарищи ушли с предприятий и стали работать в милиции.