ВЫЗОВ ПРАВОСУДИЮ

В материале "Фашизм" («Своими именами», N 23, 7.06.11) я рассказал о своём первом допросе в якобы статусе подозреваемого. Как выяснилось, никаких внятных претензий у следственного комитета ко мне нет. Следователь Котова пояснила, что им пока неизвестно, совершил ли я какое-либо деяние, подпадающее под действие УК РФ или нет. Они пока только подозревают, что какое-то преступление я совершил.

Принеси то, не знаю что

Как выглядит ситуация? 21.01.11 следователь по особо важным делам следственного отдела капитан юстиции Колов А.А. рассмотрел сообщение о преступлении N5 пр/2011 и установил, что на сайте Национальной Ассамблеи была опубликована статья "Мы объявляем вам войну!". Колов отправил статью на лингвистическую экспертизу, которая определила, что в ней содержатся высказывания, направленные на унижение достоинства группы лиц по признакам принадлежности к определённым социальным группам. Уголовное законодательство не содержит формулировки понятия "социальная группа", равно как и не содержит исчерпывающего перечня социальных групп. Лингвистическая инквизиция, то есть экспертиза, решать вопрос о том, какие социальные группы упомянуты в статье, не взялась. Чьё-то достоинство задето по признаку принадлежности к чему-то. Железные основания для возбуждения уголовного дела, проведения обыска, изъятия личных вещей.

Задача найти пострадавших от публикации моих статей была поставлена перед старшим следователем Котовой. Она изменила мой искусственный статус свидетеля на статус подозреваемого. Это выразилось в том, что я дал подписку о невыезде. Ни с какими материалами дела, как того требует УПК, она меня не ознакомила.

Ликбез

Состав любого преступления состоит из признаков и элементов. Признак состава преступления - это конкретное юридически значимое свойство деяния, являющееся минимально необходимым для признания его преступным. Если в деянии отсутствует хотя бы один необходимый признак состава преступления, отсутствует и состав преступления как единое целое. Признаки состава преступления группируются по элементам состава. Выделяется четыре элемента: объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона преступления. С субъектом и субъективной стороной преступления всё ясно: я, по мнению следствия, имел намерение возбудить ненависть и вражду в отношении... - далее читать диспозицию ч.1 ст.282 УК РФ.

Объективной стороной любого преступления является внешний акт преступного поведения, причинивший вред объекту уголовно-правовой охраны или создавшей угрозу причинения вреда, а также совокупность установленных уголовным законом признаков внешнего проявления преступного поведения, посягающего на объекты уголовно-правовой охраны. Политический режим, установившийся в России, публикацию статей считает общественно-опасным деянием - преступлением. Пусть так. Внешний акт преступного поведения есть.

На этом признаки преступления, по факту которого А.А. Колов возбудил уголовное дело, оканчиваются. Во-первых, дело возбуждено по факту публикации статьи, но нигде ничего не говорится о преступных последствиях деяния. Следствие только предполагает, что публикация статей может иметь преступные последствия - возбуждение вражды и ненависти - далее читать диспозицию ч.1 ст.282 УК РФ. Но чтобы утверждать о наличии состава преступления необходимо установить причинно-следственную связь между деянием и наступившими последствиями: время, место, обстановку, способ, орудия и средства совершения преступления.

Иначе, претензии ко мне должны быть оформлены примерно в таком виде: "После публикации вашей, г-н Ермоленко, статьи, гражданин такой-то в состоянии неописуемого возбуждения с криками "Ненавижу этих, о которых Ермоленко написал в своей статье, и объявляю им войну не на жизнь, а на смерть!" осуществил несколько актов самосуда в отношении представителей определённых социальных групп. На допросе он показал, что причиной его преступных действий явились ваши, г-н Ермоленко, статьи. Это подтверждает и обыск, при котором были обнаружены аккуратно свёрнутые распечатки ваших статей". Как-то так.

Насколько мне известно, следствие не располагает информацией о преступных последствиях моего деяния. Но и это ещё не всё. И не главное. Следствию ничего неизвестно об объекте уголовно-правовой охраны, которому причинён вред или существует угроза причинения вреда.

Объект преступления - это общественные отношения, интересы и блага, охраняемые уголовным законом, которые нарушаются преступным посягательством. Следствие пока только пытается установить существует ли, хотя бы теоретически, этот объект. В диспозиции ч.1 ст.282 УК РФ под таковыми понимаются социальные группы. Но уголовное законодательство не содержит ни определения социальной группы, ни их исчерпывающего списка. Именно поэтому Котова и поставила перед экспертами вопрос о том, принадлежат ли представители прокуратуры, суда, МВД, государственные служащие, депутаты Государственной Думы РФ к какой-либо социальной группе?

Заурядный здравый смысл и поверхностное знакомство с теорией уголовного права, результаты которого изложены выше, позволяют утверждать, что если в деянии отсутствует хотя бы один необходимый признак состава преступления, отсутствует и состав преступления как единое целое. В данном случае отсутствуют 2 признака. Если публикация моей статьи не повлекла никаких преступных последствий и, более того, отсутствует объект преступления, то по факту чего следователь Колов возбудил уголовное дело, а старший следователь Котова приняла его к производству, ограничив мою свободу подпиской о невыезде? Понимание незаконности возбуждения уголовного дела начало диктовать и дальнейшее поведение Котовой. Она по умолчанию не свободна в своих действиях, но преступление закона, пусть незначительное, имеет паскудное свойство побуждать к новым преступлениям, диктуя все дальнейшие действия.

Как должно быть по закону

Антиэкстремистское законодательство как инструмент политического террора пока находится в стадии тест-драйва. Первое дело, поводом для которого была запись в Живом Журнале, было возбуждено в 2008 году против сыктывкарского музыканта Саввы Терентьева. Но репрессивный механизм неумолимо раскручивается. Отчитываться-то надо (В соответствии с приказом Генерального прокурора N 362 от 19.11.2009 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности» соответствующее управление будет анализировать работу органов прокуратуры и практику прокурорского надзора в этой области, о результатах которых нижестоящие обязаны докладывать Генеральному прокурору дважды в год - до 5 августа и 5 февраля). Пока ещё далеко не все работники правоохранительных органов причастны к установлению в стране фашистского режима, но это вовсе не по причине их порядочности. Повязаны с фашизмом рано или поздно будут все, независимо от своей порядочности и обаяния. Все они потенциальные пособники. Фашизм в своей колыбели не ужасен, а современные технологии делают излишними зверства, которыми он известен из истории. Но вовсе не гарантируют их отсутствие. Переступить невидимую грань и стать из недобросовестного правоохранителя пособником фашизма легко. Начинается всё с внешне безобидных вещей: с пренебрежения к закону. Это поначалу нелегко даётся: подвергать уголовному преследованию человека, не совершившего никакого преступления, не помышляющего о нем.

Мне иногда казалось, что следователь Котова - женщина возрастом моложе меня - даже сочувствует мне. Во время допроса я целенаправленно озвучил информацию об инициативе Единой России по переводу «экстремистских» статей Уголовного кодекса - 205.2, 280 и 282 из категории преступлений средней тяжести в категорию тяжких преступлений («Экстремизму добавят тяжести», gazeta.ru, 4.03.11.) с ужесточением наказаний по ним до 10 лет лишения свободы. Так что, говорю, мне светит не 2 года условно, а лет 5 реально. Котова искренне возмутилась произволу руководящей и направляющей, а меня успокоила, что "не светит" - это типа не быстро происходит. Во время рассмотрения моей жалобы в суде, когда судья попросил меня занять место в зале суда, я показал на клетку и спросил "там?". Котова оценила мой юмор и сказала, что по 282-й еще никого не посадили. Я ответил, что мне вообще ничего не будет, и я с чувством глубокого удовлетворения приму извинения прокурора от имени государства (Статья 136. Возмещение морального вреда. Ст. 136 УПК РФ: Прокурор от имени государства приносит официальное извинение реабилитированному за причиненный ему вред. Ст.133 УПК РФ: Право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеют: 3) подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с отсутствием события преступления; отсутствием в деянии состава преступления.).

Но их поведение движениями души не определяется. Определяет служебная необходимость. А Следственный комитет, как и другие госорганы - раб статистики. Отношение количества дел, направленных в суд, к возбужденным должно стремиться к единице - иначе всем без премий. А поскольку все, без исключения, дела по 282-й статье являются политическими, Котовой не оставалось ничего иного, как вести следствие, презрев закон.

В ст.46 УПК закреплено право подозреваемого знать, в чём он подозревается. Как в любом вменяемом законодательстве, этому праву корреспондируется обязанность следователя разъяснить сущность подозрений. В самой ст.46 УПК не указывается, что в себя включает это самое "разъяснение". Но это не означает, что следователь сам произвольно должен определить объем информации, которую "можно доверить" подозреваемому. Законодатель, к счастью, если и рассеян несколько, то не наивен: не написал в ст.46 (имеющей общий характер), но зато не забыл в 223.1 УПК. Там чётко указано, что надо разъяснить. В этом смысле грамотный правоприменитель должен открыть УПК несколькими страницами позже и посмотреть, что НАДО, а не что МОЖНО разъяснить. Существует, конечно, опасность того, что "опытный" правоприменитель возрадуется и воскликнет, что ст.223.1 не регулирует производство предварительного следствия, а относится к дознанию. Но следует понимать, что законодатель наделил подозреваемого равными правами вне зависимости от того, в какой форме происходит предварительное расследование. Как говорится, законодательство следует понимать в его единстве, целостности и непротиворечивости.

Никаких уведомлений мне вручено не было, и мой статус подозреваемого ни на чём не основан. Случайно ли Котова встала на путь пособничества фашизму или под влиянием служебной необходимости в виде своего начальства - значения не имеет. В любом случае и уголовное дело возбуждено незаконно, и нарушение моих конституционных прав на защиту налицо.

В Тракторозаводском суде

Я заявил ходатайство о необходимости разъяснить мне, в совершении какого преступления я подозреваюсь. Вы же, ответила Котова, и сами знаете, о ком писали в своих статьях. Знаю, но это не имеет никакого значения. Я не возбуждал уголовного дела по факту своих публикаций. Это сделали вы, поэтому, будьте любезны, разъясните мне, кого, как и чем я унизил и оскорбил. Не перекладывайте свою работу на меня. В чём моё преступление?

Котова отказалась разъяснить мне существо возникших в отношении меня подозрений, фактически предложив мне самому угадать, какие мои действия образуют состав преступления, предусмотренного ч.1 ст.282 УК РФ. Тем самым она лишила меня возможности давать пояснения по существу подозрений, так как они мне неизвестны, представлять доказательства, поскольку не знаю, что я должен опровергать либо подтверждать. Поскольку действия следователя причиняют ущерб моим конституционным правам, я обжаловал их в соответствии со ст.125 УПК РФ, попросив признать их незаконными, и обязать устранить допущенные нарушения.

28.03.11 моя жалоба была рассмотрена в Тракторозаводском районном суде Челябинска судьёй Е.С. Агеевым. Тем же, который вынес постановление о проведении обыска в моей квартире. Между прочим, по табличкам на дверях, можно было отметить, что фамилии судей в Тракторозаводском суде в основном мужские. И сами судьи, иногда появлявшиеся в коридорах, были дядьками внушительной мужской внешности. Как говорил один из героев Шукшина, об их лбы шестимесячных поросят бить можно. Присутственное место ничем не напоминало о «бабьей морде беззакония»4. Вот и судья Агеев, мало того что мужчина, так и его возраст разительно отличался от возраста пубертатного созревания - дядьке всяко не меньше 50.

Он выслушал мои претензии, внешне как бы понял их, после чего обратился к следователю Котовой с вопросом, что она может ответить по существу моей жалобы. Следователь с содержанием жалобы ознакомилась 5 минут назад из копии, любезно предоставленной моим адвокатом, - мы люди честные и открытые, установлению фашизма не способствуем, поэтому скрывать и бояться нам нечего. Но лучше бы она молчала. Фиг с ним, начальство тебя прессует, заставляет заниматься не очень красивыми делами, но дискредитировать правосудие в зале суда работнику правоохранительных органов политически не совсем правильно.

Она заявила, что не сообщала мне, в чём я подозреваюсь, в интересах следствия. Типа тайна следствия и всё такое. Следователь, мол, лицо самостоятельное и может самостоятельно направлять ход расследования. Представитель прокуратуры Т.Б. Соловьёва поддержала её: мол, когда надо, следователь может и не сообщать подозреваемому, в чём тот подозревается. В интересах следствия. По сравнению с которыми статьи УПК вроде 46 или 223.1 - беллетристика.

Тьфу...

В том, что судья откажет в удовлетворении жалобы, сомнений не было. Вызывало интерес, как он это сформулирует. Ничего особенного. Моя просьба выглядела так:

Обязать старшего следователя СО по г. Челябинску СУ СК РФ по Челябинской области Котову Е.Г. устранить допущенные нарушения, разъяснив существо подозрений с описанием преступления с указанием места, времени его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с п.п.1,4 ч.1 ст.73 УПК РФ.

Агеев же в своём постановлении излагает, будто я ходатайствовал перед следствием указать на высказывания в статьях, по которым было возбуждено уголовное дело. Типа, скажите же мне, что тут следствие считает оскорбительным, каким неловким словом я кого-то обидел. И полагает, что мои претензии относятся к ходу расследования, направлять которое следователь, будучи должностным лицом, уполномочен самостоятельно. Поэтому решение следователя в виде отказа в удовлетворении ходатайства не причиняет ущерб моим конституционным правам и свободам. Агеев вынес постановление не по моей жалобе, а по собственному произвольному конструкту. Так удобнее. Отказывая мне, пришлось бы объяснять, на каком основании следователь не уведомила меня под роспись об имеющихся в отношении меня подозрениях с описанием преступления - указанием места, времени его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пунктами 1 и 4 части первой статьи 73 УПК РФ. Пришлось бы объяснять, почему иногда, когда это надо следствию, можно считать преступлением некоторое деяние, несмотря на то, что отсутствует объект уголовно-правовой охраны, которому этим деянием нанесён вред.

Брутальный Агеев не стал париться: он вообразил жалобу, по поводу которой он может без труда вынести устраивающее следствие постановление, и вынес это постановление. Я подал кассационную жалобу на его решение.

Ворон ворону глаз не выклюет

А зачем Агееву надо действовать в интересах следствия, вопреки закону? Зачем судья потакает беспределу следователя, который, не исключено, и обвинение хочет втайне держать? Надо полагать, и приговор потом объявят примерно так же: "Именем Российской Федерации... вам пять лет колонии, а за что, мы вам не скажем, ибо - тайна".

Зачем судье это надо? Ему ведь никто не звонил и не говорил о том, какое решение надо принять. Если по каждой проблеме беспринципного следствия хвататься за телефон, ни на что другое времени не останется.

А не надо звонить. Судьи и без подсказки сверху знают, какие решения можно принимать, а какие лучше не стоит. Самоцензура элемента вертикали власти («Элемент вертикали власти», «К барьеру!», N 10, 28.07.09.) в действии. Разумеется, в первую очередь эта самоцензура обусловлена системой иерархических связей - и суд, и прокуратура неотделимы от власти. Кому обязаны карьерой судьи? Тому, кто назначает их на должность, - президенту. А кто готовит президенту списки? Его администрация, в составе которой есть комиссия по кадровым назначениям. Этакое сито для излишне самостоятельных судей.

Глубинные же, сущностные, истоки самоцензуры - в осознании всеми представителями правоохранительных и судебных органов, в частности, государственных вообще, принадлежности к особой корпорации. Касте внутри неё. Какие бы внутренние противоречия, обусловленные различием статусов внутри касты и, как следствие, различием политического веса и влияния её ни раздирали, против овец, то есть налогоплательщиков, они все дружат. Сплочённо и неумолимо. Эта дружба инстинктивная, на уровне спинного мозга - своим надо помогать. "Свои" ведь делают полезное дело - очищают общество от всякого сброда. А против других дела и не возбуждаются, судьи знают - сами бывшие опера и прокуроры. Цель оправдывает средства - ради очищения можно и законы нарушить.

Окончание же спинного мозга оперирует менее возвышенными ценностями, ощущая, что несоблюдение корпоративной этики чревато финансовыми и кадровыми последствиями. Все в одной вертикали.

Интересы касты и дискредитация правосудия

Почему Котова держит от меня в секрете, в чём я подозреваюсь, а судья Агеев ей потакает? Элементарно. Судья, прокурор, следователь, дознаватель не могут участвовать в производстве по уголовному делу, если они являются потерпевшими по данному уголовному делу. Установление фашизма в стране, в которой формально действуют демократические законы, дело непростое. Как только в ч.1 ст.282 появилось понятие "социальная группа", представители власти немедленно себя записали во всевозможные группы, характеризующиеся принадлежностью к власти.

Вот и Котова пытается выяснить у экспертов, принадлежат ли представители прокуратуры, суда, МВД, государственные служащие, депутаты Государственной Думы РФ к какой-либо социальной группе?

А если принадлежат, Елена Геннадьевна, что вы делать-то будете вместе с настрочившим донос представителем управления Ы, прокурорами, судьями и прочими государственными служащими? Я сразу обжалую сообщение о преступлении, заявлю отвод вам, прокурору, судье и остальным, до какой бы стадии вы ни довели дело. Никто из вас никогда не сможет участвовать в производстве по моему уголовному делу, ибо вы все являетесь заинтересованными лицами - потерпевшими в данном преступлении. Вы же решили, что вам пропёрло с формулировкой ч.1 ст.282, и начали оптом плющить всех, кто косо смотрит в вашу сторону? Теперь думайте, как обеспечить независимость правосудия.

По уму-то как надо было делать? Как это предусмотрено законом для всех, кто к касте не относится. Е.Г. Котова со своим коллегой А.А. Коловым и начальником С.И. Шульгой должны были в индивидуальном порядке написать заявления в прокуратуру о том, что я оскорбил их честь и достоинство, оклеветал и всё такое. Делом бы, возникшим из частного обвинения, занимались другие следователи, которые, в отличие от вас, не увидели в себе сходства с описанными мной пособниками фашизма, насильственно меняющими основы конституционного строя, посему отводу не подлежащими. Правда, в этом случае пострадала бы отчётность по экстремистским делам.

Понимание того, что они подлежат отводу в соответствии с УПК, и побуждает Котову к следствию в особом, тайном порядке. Она сделала серьёзный вызов правосудию. Отныне оно будет осуществляться лицами, пострадавшими от действий того, кого преследует закон. Это, конечно, в интересах всей корпорации и касты, имеющей доход с правосудия, поэтому Агеев и потакает следствию, заодно блюдя и свои интересы, причислив себя к социальной группе "судьи".

Но это чересчур смелая заявка, и это явно не уровень старшего следователя и судьи районного суда. Тем более в предвыборный год.